СЕРГЕЙ СКОМОРОХОВ: Я УЖЕ ДАВНО СЕБЯ ТАТАРИНОМ ОЩУЩАЮ
Wednesday 04.12.2013
Ярмарочная карусель в "Голубой шали", холмистая - похожая на раскрытую книгу - дорога в "Женщинах 41-го...", белоснежный трамвай в "Банкроте"... Неожиданные, удивительные и всегда запоминающиеся элементы сценического оформления - особенность почти всех спектаклей Камаловского театра, над постановкой которых работал художник Сергей Скоморохов.
Он работал в театрах Комсомольска-на-Амуре, Хабаровска, Читы, Твери, Тулы, Нижнего Новгорода... В Казани был главным художником Качаловского театра, а с 1995 года занимает пост главного художника в театра имени Камала.
- Я познакомился с Камаловским, еще даже не зная, что это за театр такой, когда увидел по телевизору спектакль "Старик из деревни Альдермеш", - так начал нашу беседу Сергей Скоморохов. - Я тогда учился в школе-студии МХАТ и работал в Комсомольске-на-Амуре. Помню, спектакль был очень интересный, и мне запало в голову: какой живой театр! Потом судьба привела в Казань - это родина моего деда по материнской линии, и здесь я познакомился с режиссером Дамиром Сиразиевым, который и привел меня в Камаловский театр. Мне здесь сразу понравилось. Мне нравится, когда в театре работают живые, подвижные люди. И конечно, интересно стало изучать татарскую культуру, погрузиться во все это...
- Ваша работа над постановкой начинается с чтения пьесы?
- Читаю пьесу, потом делюсь своими соображениями с режиссером. Мы обсуждаем, в каком ключе будет собираться спектакль, какая музыка будет звучать - это тоже влияет на сценографию…
- Пьесу читаете в переводе на русский язык?
- Да. Но с режиссером Фаритом Бикчантаевым бывает и так: он читает мне пьесу на татарском, сразу переводит, мы начинаем обсуждать, придумывать... Но потом я все равно читаю пьесу, и не раз, - это необходимо, чтобы найти свое решение. Вот, допустим, в "Дяде Ване" Чехова я в свое время нашел цветовое развитие. То, что это развитие у Чехова есть, что есть у него богатая палитра цветов, меня ошарашило...
- А в каком театре вы ставили "Дядю Ваню"?
- В Камаловском я Чехова ни разу не ставил, к сожалению. А "Дядя Ваня"... Четыре постановки у меня было: в Казани, в Комсомольске-на-Амуре, в Хабаровске и Йошкар-Оле. Разные все спектакли, разные решения...
- Сергей Геннадьевич, как вы придумали установить во дворе дома ишана в "Голубой шали" карусель?
- Я подумал о том, что у жен ишана должна была быть тяга к европеизации. И выразил ее через карусель. Она дает ощущение игры, движения, дополнительную динамику действию. А еще карусель - это же колесо, а колесо - большой такой символ, многозначная метафора.
- И особенная для вас, судя по сценографии камаловского "Банкрота".
- Да, в "Банкроте" у нас просто сумасшествие колес. Даже стол Гульжихан как огромное колесо выкатывается на сцену... Колеса в "Банкроте" - символ прогресса.
- Построить для этой постановки трамвай - ваша идея?
- Наша общая с режиссером Фаритом Бикчантаевым. В пьесе Камала речь идет о поезде, не о трамвае. Но мы искали связь с Казанью, пытались передать ощущение времени. Первый трамвай в Казани появился в 1906 году, по-моему. Примерно в это же время разворачивается действие в пьесе "Банкрот". Герой читает первые татарские газеты, знакомится с синематографом... Он интересуется всем прогрессивным, новым, выбирая для себя не самое лучшее - авантюру. И все это мы попытались отобразить в спектакле.
- Я не поняла, почему дом Гульжихан и Сиразетдина вы украсили птичьими клетками, внутрь которых поместили что и кого угодно - цветы, кота, но только не птиц?
- Этнограф и историк Карл Фукс писал, что в татарских домах было много клеток для птиц. Но не всегда там жили птицы, потому что содержать птицу дорого и хлопотно. Но птичья клетка в доме - это было модно, понимаете? Поэтому в нашем "Банкроте" есть птичьи клетки. И сейф Сиразетдина - та же клетка, если вы заметили. И когда его привозят домой из сумасшедшего дома, то помещают в клетку, как дорогого попугайчика. Кстати, когда он эту клетку превращает в самолет и улетает, можно догадаться, что он все заранее рассчитал. По логике нашего спектакля, Сиразетдин - игрок…
- У вас есть любимые артисты в труппе?
- Очень много. Азгар Шакиров, Ренат Тазетдинов... Очень люблю знаменитый курс Бикчантаева - Искандера Хайруллина, Радика Бариева, Минвали Габдуллина... Знаете, я уже давно себя татарином ощущаю.
- А говорите на татарском?
- Почти все понимаю, но еще не говорю.
- Художником-постановщиком первой в этом сезоне премьеры в Камаловском театре - спектакля "Мэхэббэт FM" - стал ваш сын Геннадий. Продолжает династию?
- Не он один. Художником решил стать и младший сын, Юрий. Он учится в Москве, в академии имени Строганова, увлечен книжной графикой. А Геннадий, старший, учится сейчас в ГИТИСе на сценографа. "Мэхэббэт FM" - это его первый опыт на большой сцене. Сейчас он с Вахтанговским театром сотрудничает… Конечно, мне было бы легче, если бы он дебютировал в Казани не в Камаловском театре. Я переживал за него ужасно. Но потом посмотрел, как он себя ведет, как мыслит, что у него получается... И успокоился. С советами не лез, что вы. У нас так заведено, что я и мои сыновья очень самостоятельны в своих поисках и суждениях. Так у меня и с моим отцом-художником было - он сказал мне в свое время: "Ищи свой театр". Так я оказался в Казани, о чем не жалею...
- Над чем вы сейчас работаете?
- Вот на столе лежит у меня пьеса Наки Исанбета "Хужа Насретдин". Надеюсь, сможем ее поставить в ближайшем будущем. Я над "Хужой..." начинал работать еще с Дамиром Сиразиевым, но тогда не осуществилась эта идея.
- Есть пьеса, поставить которую вы давно мечтаете?
- Есть. Это "Мухаджиры" Махмуда Галяу. Потрясающая вещь! Хотелось бы над ней поработать. А из русского репертуара давно хочу "Маленькие трагедии" Пушкина поставить. У меня уже есть свое решение... Вряд ли эта мечта осуществится, конечно. Но она есть.
"Вечерняя Казань". Айсылу Кадырова. 04.12.2013.
