КОГДА УЛЫБАЕТСЯ СЧАСТЬЕ

Вторник 02.05.2017

«Внешностью ты – не Аполлон, и ростом не вышел. А, значит, будь смелее!», - такие наставления еще в юности получил блистательный актер Театра Камала Халим Залялов. Результатом его смелости стали десятки ярких образов на сцене, в кино, на телевидении и радио, а также стихи и переводы классиков.  

Халим Залялов  родился в 1940 году в деревне Большие Солтани Рыбно-Слободского района. С 1965 года – актер Татарского академического театра имени Камала. В 1992 году был удостоен звания Народный артист РТ. В 2015 года награжден орденом «За заслуги перед Республикой Татарстан».    

Кульбиты на сцене

Как-то я удостоился сравнения с артистом театра Мейерхольда. А случилось это при весьма трагических обстоятельствах. Помню, задел палец гвоздем. Через пару дней он так распух, что врач решил его удалить. «Вы что? – умолял я его. – Нельзя мне без пальца!». Взял он скальпель, резанул, вычистил – словом, сумел сохранить. И вот я с этим огромным забинтованным пальцем пришел в театр. А к нам критик московский приехал. «Давайте мы вам «Диляфруз» покажем», - предложила Рашида Зиганшина (она тогда директором была). Пришлось мне играть. А по сценарию я там на турнике качаюсь и пою. Как быть? Эх, думаю, была не была! Сжал зубы, схватился за турник… в общем, сыграл, как мог. Критик остался очень доволен. Я скажу так: все роли мне дороги, но Шакур из «Диляфруз» - мой «конек». Я его играл 600 раз! А когда мое 50-летие отмечали, кто-то предложил в 601-й. И сыграли! Я и тогда пел, и на турнике кувыркался.

Они не вернулись…

Несмотря на войну, у меня было детство. Были в нем и смех, и счастье. Скажу так, семь братьев – это коллектив! Вот мы сидим за деревенским столом, хулиганим. «Не шумите!», - строго поднимает половник старший Махмут Абый. В 44-м ему исполнилось восемнадцать. Помню, как спрыгнул он с телеги, что остановилась возле дома. Подошел к воротам, обхватил столб руками, замер… Так уходил на войну.

Но еще раньше брата ушел воевать отец. На прощание наставлял маму: «Мы победим и через месяц вернемся! Но ты, на всякий случай, корову не продавай». Если есть в доме молоко, значит, и дети с голода не умрут. Он попал в учебный лагерь Суслонгер, что в марийских лесах. Страшное место! Вот туда, навестить его – в сорок градусов мороза, с литром спирта и двумя буханками хлеба - поехала мама. Как могла решиться на такое? Я называю это героизмом.

Спустя много лет я нашел тетради отца. В них каллиграфическим почерком были записаны баиты. Отец был образованным человеком – хорошо знал арабский, самостоятельно освоил кириллицу. Шесть пудов веса в нем было и широкая душа! Над папиными тетрадями плакали молодые деревенские вдовушки, когда собирались у нас зимними вечерами. Мама читала им эти сказания. А я бережно храню их до сих пор.

Отец не вернулся – ни через месяц, ни после войны. Погиб под Ленинградом. Махмут абый сгорел в танке. Вырастила нас мама – в любви и строгости. Была она маленькая, красивая, но очень боевая! И хотя поведение мое хромало, учился я неплохо – десятый класс закончил с серебряной медалью. Школа у нас была большая: народу - как на Сабантуе! Единственная татарская на весь Рыбно-Слободский район. Учились в ней и дети, и те, кто вернулся с войны. Сегодня же в нашей школе от силы пятнадцать учеников наберется…

Взял не ростом, а смелостью!

Работа на комбинате Татваленок, скажу я вам, была не из легких. Запах, пар! Но платили нормально. Я устроился туда, когда перевелся на заочное отделение сельхозинститута. Ну, не лежала у меня душа учиться на механика! При комбинате был клуб имени Вахитова, и я активно участвовал в самодеятельности. Даже на улице узнавали – настоящий народный артист! Руководитель клуба Масгут Имашев меня очень поддерживал.

Как-то на два месяца вместе с однокурсниками уехал покорять целину. Возвращаюсь, а дома записка: в Казани открывается театральное училище! Это Имашев велел передать. Перед вступительными экзаменами наставлял: «Внешностью ты – не Аполлон, и ростом не вышел. А, значит, будь смелее!». 

На первый тур я почти опоздал. Прибежал после работы самый последний. За длинным столом сидят Шаукат Биктимиров, Рафкат Бикчантаев… Председатель жюри Ширъяздан Сарымсаков уже складывает вещи, на меня даже не смотрит. «Что готовил?», - спрашивает между делом. «Рассказ Хади Такташа», - отвечаю, и как начал читать! Да с напором, как Масгут абый велел. Сарымсаков даже замер.

На второй тур также самый последний прибежал. Встретили уже по-другому. В конце экзамена стали задавать вопросы, мол, где работаю, сколько получаю. Сарымсаков говорит: «Мы столько не платим». А я ему: «Ширияз абый, я же не из-за денег пришел». Взяли без третьего тура.

Прибежал домой, кричу брату: «Вынимай, что там с праздников осталось – я в театральное поступил!». А он еще громче: «Мама! Он из института ушел!». Стали меня всей семьей ругать. А я смеюсь. «Бесполезно, мама. Пропал наш Халим», - только и сказал брат.

Сыграем на пару!

В спектакле «Рахим итегез» Рафкат Бикчантаев назначил меня своим дублером. К слову, он меня ценил и роли всегда давал хорошие. Но только я приготовлюсь выйти на сцену, как он ко мне с просьбой: «Халим, сегодня гости из Москвы приехали. Давай уж я сыграю…». «Конечно, - говорю, – играйте». На следующий вечер снова подходит: «У меня родители в зале, давай выйду я». И так раз за разом. Просто Рафкат абый был хорошим актером и сам очень любил играть.

В 1967 году он ставил спектакль «Если улыбнется счастье». Ну, думаю, если режиссер Бикчантаев, значит, роль у меня есть. Смотрю, нет моей фамилии в списке! Но чувство такое, что еще будет у нас разговор. И правда, через пару дней подходит с предложением – другой актер отказался по своим причинам. Сезон планируют открывать этой постановкой. Понятно, что Рифкат абый сам будет играть. Но и я прихожу каждый день – все-таки дублер. И тут, на мое счастье, его приглашают в Ленинград на сьемки фильма «Моабитская тетрадь»! Он уезжает, а я на сцене каждый день – ох и хорошо! Но вот Бикчантаев вернулся, посмотрел на меня. Видимо, остался доволен. Как его очередь играть, подзывает: «Что-то сегодня настроения нет. Давай уж ты». А я и рад! Через три месяца он ушел в передвижной театр, и роль Гайфи полностью перешла ко мне. Долго я ее играл – 400 раз.

Женская доля

«Халим абый, хорошо, что вы мужчиной родились. А то с такой внешностью вас замуж никто не взял бы», - шутили молодые артисты после моего дебюта в роли… госпожи Пернель. А дело было так. Приехал к нам режиссер из Франции ставить спектакль «Тартюф». Увидел меня в одной из наших постановок и говорит: «Мне нужно с этим артистом поговорить». Пришел я к нему, а он: «Как дела, как дом…». В общем, дежурные вопросы. Я – воробей стреляный, спрашиваю прямо: «Что вы мне сказать хотите?». «Я, - говорит, - хочу предложить вам роль Пернель». «Что?! Женщину что ли? Мне?» - так меня это удивило. «Вы уж простите, пожалуйста, - говорит он. - Пьесу почитайте, а завтра скажите свой ответ».

По пути мне Искандер Хайруллин попался: «Халим абый, не отказывайтесь. Роль – супер!». Почитал я пьесу и согласился. Смешно мне – дело в том, что на эту роль уже одна наша актриса была назначена. И вот мы сидим нашим коллективом, и она делится этой новость с нами. И тут я говорю: «Значит, вы первой будете, кто может у меня роль отнять». Она не поняла, а другие смеются: мол, она - и у Залялова?

Мою госпожу Пернель хвалили. Дело в том, что обычно, когда мужчины играют женские роли, они начинают кривляться. А я – нет! Играл, как видел, только элементы отдельные чуть добавил. Как-то на поклоне ко мне подошла одна зрительница: «Я вас и так любила, а уж после этой роли еще сильнее люблю». Приятно было такое слышать. 

С рифмой по жизни

Решил я заняться переводом – наш знаменитый драматург Туфан Миннуллин посоветовал. А вдохновил меня на это дело Александр Вампилов. Слог у него хороший. Очень талантливым он был – как жаль, что ушел рано. Начал я с «Провинциальных анекдотов». А потом пошло - «Старший сын», «Прощание в июне»… Режиссер Марсель Салимжанов узнал об этом, попросил мои переводы ему показать. И вскоре были сыграны на нашей сцене пьесы «История с метранпажем» и «Двадцать минут с ангелом». А немного погодя, вышла книга: четыре пьесы Вампилова были напечатаны в моем переводе на татарском языке. 

Еще одна идея возникла: переложить татарские народные сказки на язык поэзии. Попробовал – вроде получилось. Решил показать свое творение нашим талантливым поэтам Зульфату (Дульфату Маликову – прим. ред.) и Мударрису Аглямову. И вот читаю им, а сам жду разгромной критики. Но вдруг Зульфат говорит Мудариссу: «А он молодец! Я бы не осмелился на такое». Тот отвечает: «Сначала в газету, а потом – книгой!». Так и вышли мои «Голый волк», «Медведь и лисица» и другие стихотворные сказки сначала в детском журнале «Сабантуй», а затем и в виде отдельных изданий.

Не так давно я закончил работу над книгой воспоминаний. В ней все – и смех, и слезы нашей жизни.

Ольга Туманская, журнал "Татарстан" (май, 2017).